Великие планы
Экспедиция 1910-1913 годов, в ходе которой Скотт совершил свой роковой поход к полюсу, не была для него первой. Он уже бывал в Антарктике в 1901-1904 годах — причём, как можно догадаться по датам, в обоих случаях речь шла далеко не о разовом «забросе» с палатками. Нет, люди приезжали всерьёз и надолго, обустраивались, строили хижины, закладывали склады с продовольствием и топливом, проводили эксперименты и ценные для науки наблюдения.
Вторая экспедиция была заметно амбициознее — Скотт планировал как масштабную программу научных исследований, так и покорение Южного полюса. Это обещало грандиозные результаты в случае успеха, но порождало распыление сил — позднее это ещё сыграло свою роль.
Главной проблемой в исследовании Антарктики был отвечающий условиям транспорт. Скотт решил испробовать как можно больше вариантов.
Во-первых, он взял с собой несколько «моторизованных саней» — гусеничных транспортных платформ. Но они были довольно ненадёжными — и Скотт это понимал.
Участники экспедиции на фоне «моторизованных саней»
Во-вторых — сибирских собак. Правда, в ездовых собак англичанин особо не верил — они массово дохли у него в прошлую экспедицию. Возможно, из-за некачественной кормёжки — по пути в Антарктиду корм успел протухнуть.
Во второй визит в Антарктику псы ещё удивят его, но менять планы будет поздно.
И в-третьих, маньчжурские лошади: их эмиссар экспедиции тоже приобрёл в Сибири, не умея, правда, особо их выбирать. Лошади оказались неважными — падали одна за другой, а последних забили на корм собакам. Годом спустя экспедиционное судно вернулось в Антарктиду и привезло мулов — подарок от индийского правительства. Но те показали себя ещё более бесполезными.
Нелёгкое плаванье
Намного лучше, чем с животными, у Скотта было с людьми. Учёные, армейцы, флотские — все они искренне болели за дело экспедиции и охотно работали на её благо, совершенно не щадя себя. Один из добровольцев даже отдал тысячу фунтов, чтобы быть принятым в состав — с таким энтузиазмом он относился к предстоящему делу. Имелось у Скотта и двое русских — конюх Антон и погонщик собак Дмитрий.
Роберт Скотт и участники экспедиции
А вот с деньгами дело обстояло не лучшим образом. Нет, голодать из-за финансовых проблем экспедиции не предстояло, но и разбрасываться деньгами люди Скотта не могли. Поэтому купленное китобойное судно «Терра Нова» было уже далеко не новым и текло при каждом удобном случае. Работы во время плавания было много — что, впрочем, шло на пользу, поскольку только сближало членов экспедиции.
Сделав последнюю остановку в Новой Зеландии и загрузившись припасами до предела, «Терра Нова» попала в сильнейший шторм. Несколько раз казалось, что экспедиция пойдёт ко дну, не достигнув антарктических берегов. Было потеряно немало размещённого на палубе груза. Что-то смывало за борт, а что-то (например, животных) заливало огромными волнами — лошади умирали от холода, а собак так бросало из стороны в сторону, что некоторых душило цепями.
Это, впрочем, было только начало.
Тщательная подготовка
Расстояния в Антарктике не были чем-то уникальным или поразительным. Но условия меняли всё. Холод, ветер, уничтожающая видимость пурга, которая могла налететь в любую секунду и продолжаться неделями. И это не говоря о многочисленных трещинах, ледниках, глубоком снеге и ещё сотне неприятных мелочей, которые вместе образовывали лавину проблем.
Команда Скотта разгружает припасы с барка «Терра Нова»
Поэтому покорить материк «с наскока» не получилось бы. Экспедиция построила деревянный дом на мысе Эванс — ну и ещё в распоряжении Скотта имелся дом на мысе Хат, возведённый его людьми в 1902 году. Там можно было вполне сносно переждать антарктическую зиму.
Кроме этого, на пути предстоящих походов предстояло организовать склады с продовольствием и топливом — даже при самых удачных условиях походы могли занимать месяцы, что уж говорить о стечениях обстоятельств.
Делом это было нелёгким. Скорость 25 километров в день считалась практически гоночной. Животные тащили тяжко нагруженные сани, но условия полюса были для них непростыми. Лошади то и дело норовили провалиться в расщелину или ночью разрушить снежную стену, специально возведённую погонщиками, чтобы оберегать их от ветра, — и околеть. Или просто отказаться идти — и стать жертвой пули и мясом для собак и людей. В любом случае после этого обязанность тащить сани с сотнями килограммов поклажи переносилась на людей.
Антарктическая зима
Но всё это было сущим курортом по сравнению с походами в зимнее — в Антарктиде оно было в разгаре в июле — лето.
Пойти в санный поход в этих крайне неблагоприятных условиях троих людей Скотта заставила любовь к науке. Экспедиция очень хотела обзавестись пингвиньими яйцами — изучение эмбриона самой примитивной, как считалось, птицы, могло закрыть некоторые «белые пятна» в теории эволюции.
Проблема была одна — пингвины высиживали яйца зимой.
Все попытки прошлой экспедиции добраться до них весной проваливались — вместо яиц были вылупившиеся детёныши. Поэтому идти к птицам предстояло в самых трудных условиях.
Ближайшее крупное скопление пингвинов находилось на мысе Крозир. Вроде он был недалеко — всего сотня километров. Но в антарктическую зиму поход туда стал настоящим адом.
Бо́льшую часть дня вокруг царила кромешная темнота. Это давило психологически и мешало ориентироваться. Чтобы зажечь мало помогавший фонарь, требовалось перепробовать десяток-другой замёрзших при температуре минус 50 спичек. Делать это приходилось в руках без перчаток. Коробки были металлические — одно случайное прикосновение к ним пальцем гарантировало обморожение.
Не щадил мороз и одежду. Застывая на зимних ветрах, она становилось жёсткой чуть ли не как фанера — по крайней мере, чтобы повернуть рукав в новом направлении, требовалась активная помощь двух человек.
Ночевать в палатке было крайне непросто — едва выключали примус, как следовало на скорость заскочить в спальник и застегнуть его изнутри. Расстёгивать его было нельзя — и всю ночь приходилось дышать тем воздухом, что остался. Кислорода становилось всё меньше и меньше. При этом всё равно было очень холодно — редко кто-то из тройки мог проспать все семь положенных часов.
Из-за темноты кто-нибудь регулярно проваливался в трещину. Остальные неизменно вытягивали беднягу на страховочных веревках, но это отнимало силы. Ещё их отнимал санный груз — на каждого приходилось по 200 килограмм. Животные бы не перенесли зиму — к тому же их берегли для похода на полюс. Поэтому в худшие дни (не считая тех, в которые свирепствовала пурга) удавалось проходить всего по 2,5 километра за восемь часов активной работы.
Всего поход за яйцами занял чуть больше месяца.
Все эти санные походы — и зимний, и летние — страшно изматывали людей. Никакой отдых в антарктических условиях, даже в тёплой хижине, не мог особо положительно повлиять на общее физическое состояние членов экспедиции. И это сыграло роль в походе к Южному полюсу.
Опередить норвежцев
В октябре 1911 года Скотт был не единственный, кто планировал достигнуть Южного полюса. В сотнях километров от него разбил лагерь сильный конкурент — норвежский полярный исследователь Руаль Амундсен. И Скотт об этом знал.
База Амундсена
Норвежец, в отличие от англичанина, в собак верил и полностью на них полагался — поэтому довольно успешно и без каких-то принципиальных проблем двигался к полюсу. У англичан же был сложносоставной план.
Они задумали закладку множества складов на пути к заветной цели. Какую-то часть груза должны были тащить мотосани (они в итоге сломались, пришлось тащить вручную), какую-то — лошади, какую-то — собаки. За несколько сотен километров до полюса в деле осталось лишь четверо (в итоге Скотт взял пятерых) человек. Остальные, заложив склады в заранее установленных местах, должны были повернуть обратно.
Собаки показали себя лучше, чем ожидалось, — а вот с лошадьми помучились. То и дело приходилось стрелять самую слабую на собачий корм.
Лошади шли нестройно — одни двигались довольно быстро, другие еле передвигали ноги. Процессия растягивалась на километры.
Погонщики прозвали свой конный караван «Балтийским флотом» — в память о хаотичном походе русских кораблей через полмира на выручку Порт‑Артуру.
У подножья ледника Бирдмора добили выживших лошадок — в честь этого события развёрнутый в этот день лагерь получил не порядковый номер, а название «Бойня». Лошади бы, в отличие от собак, в любом случае не взобрались на ледник.
Силы на исходе
От ледника продолжило путь 12 человек — две вспомогательные партии, тащившие припасы для складов, и одна «полюсная». Проблема была в том, что люди, служившие основной мускульной силой для саней с тяжёлым грузом, были уже «не те», что в начале экспедиции — все нуждались в серьёзном отдыхе в «цивилизованных» местах. Полярники начали выдыхаться — и проходили меньше километров, чем могли бы ещё месяц назад в тех же условиях.
Как следствие — все расчёты еды и топлива на километры пути летели к чёрту.
Это доказала судьба последней вспомогательной партии, повернувшей назад — возглавлявший её человек заболел цингой. Да так крепко, что группа еле дотянула до тёплого дома, а заболевшего полярника пришлось посадить на удачно пришедшее судно — тот еле выжил.
Хуже дело было у Скотта. Он достиг полюса, но обнаружил, что его опередил Амундсен — нашли сперва следы саней, а потом и его палатку. Обескураженные результатом англичане отправились обратно. Но на этом большом разочаровании их проблемы только начинались.
Люди стали болеть, медленнее идти. А ведь им по-прежнему надо было тянуть на себе сани с сотнями килограммов! Палатки, печь, еда, топливо, и — воистину жертва во имя науки — 15 килограммов собранных ими по пути ценных для исследований геологических пород.
Они прошли месяц — за это время им удалось достигнуть границы ледника Бирдмора. Во время спуска умер первый член пятёрки — старшина Эванс. Месяц спустя погиб тяжело больной капитан Отс — кавалерист, заведовавший в экспедиции лошадьми. Не желая быть обузой, он фактически покончил с собой, покинув палатку в яростную пургу, — бросать его просто так товарищи отказались.
Остались только Скотт и два полярника — доктор Уилсон и флотский лейтенант Боуэрс. Они, сильно ослабевшие, шли ещё почти две недели. Но их финал предопределила налетевшая пурга. Припасы подошли к концу, и теперь они медленно умирали от истощения всего в 18 километрах от крупного, забитого припасами склада.
Последняя фотография Скотта и его команды
Посланная зиму спустя поисковая группа обнаружила лишь их тела.
Мнение редакции не всегда совпадает с мнением автора.