Питер Хинченс (Pieter Hintjens) бельгийский программист, писатель и мыслитель. В роли разработчика он известен, как автор библиотеки ZeroMQ и ряда транспортных протоколов (в т.ч. AMQP). Как общественный деятель, проявил себя на посту президента Фонда свободной информационной инфраструктуры (FFII) и как инициатор движения CAPSoff.

Несмотря на то, что Питер айтишник до мозга костей, он последовательно отстаивает позицию, согласно которой, технологии вторичны по отношению к людям. Бельгиец полагает, что цифровые технологии породили новую культуру, которая пришла на смену культуре индустриального общества. В своих книгах и на страницах персонального блога он рассуждает о будущем, которое уже наступило.

Цифровая революция

Питер родился и вырос в Конго. Десятилетия наблюдений за африканскими странами дали богатую пищу для размышлений. Он приводит примеры того, как развитие интернета, за десять лет, сделало больше для преодоления бедности, чем предыдущие пятьдесят лет грантов Всемирного банка и кредитов МВФ.

Для Хинченса, Интернет является фундаментом цифровой культуры. Формируется новый базис экономических отношений, который меняет сложившийся в индустриальном обществе баланс сил.

Вот утверждение: качество любого общества напрямую зависит от соотношения производительности и цены широкополосного Интернета в этой стране.

Как отмечает бельгиец, в наше время запуск цифрового бизнеса не требует капитальных затрат, и мы видим нечто совершенно уникальное в истории торговли: крупнейшие фирмы на планете сталкиваются с прямой конкуренцией со стороны крошечных стартапов, которые могут быстро развиваться, экспериментировать со стратегиями высокого риска, адаптироваться в мгновение ока и быстро расти, чтобы заполнить новые области раньше чем крупные фирмы даже осознают, что эти рынки существуют.

Новые возможности, которые появились у класса производителей, задевают интересы правящей верхушки владельцев крупного бизнеса и политической элиты. Противостояние старого уклада с новым Хинченс сравнивает с противостоянием Замка и Города в позднем феодализме. В свое время, замки были единственным местом, где ремесленники, в обмен на лояльность феодалу, могли получить защиту и еду. Потом появилась возможность жить независимо от замков переселиться в города.

Власть имущие не сдадутся так просто, и мы будем свидетелями их попыток загнать людей назад в замки установить режим киберфеодализма.

Будут ли наши дети жить в постиндустриальной пустоши, где богатые и бедные живут как два разделенных общества? Где еда, вода, уединение и путешествия редкая роскошь, и где цифровая инфраструктура стала настолько повсеместной и навязчивой, что каждый аспект нашей жизни записывается, отслеживается и моделируется Пара-государством? Или они будут жить в условиях всемирной меритократии, где большая часть старой индустриальной экономики перешла в цифровую форму, где старые города больше не существуют, кроме как развлекательных центров, и каждый человек на Земле, кроме душевнобольных, находится в сети, все время, везде?

Хинченс верит в неизбежность падения старой системы и объясняет это фундаментальным законом развития нашего мира.

Цифровая эволюция

Согласно закону Мура количество транзисторов, размещенных на кристалле, удваивается каждые 24 месяца. Питер Хинченс замечает, что, несмотря на то, что закон Мура не может действовать вечно это часть более общего процесса, который никогда не остановится. Он дал название этому процессу ценовая гравитация (cost gravity).

Каждые два года технологии становятся дважды доступней, дважды дешевле, дважды мощнее и дважды компактней.

Для Питера, феномен цифровой гравитации это проявление фундаментального свойства жизни. Жизнь, как информационная система, развивается от простого к сложному. В форме человечества и технологий она переходит на следующий уровень организации.

Исследуя примеры успешных организаций в индустрии разработки ПО, бельгиец выделяет в них свойства, которые характерны для живых систем: самоорганизация, самообучение, баланс между внутренней целостностью и конкуренцией. Примером таких систем являются некоторые сообщества, разрабатывающие открытое ПО.

Я сделаю несколько резких заявлений, начиная с: самые успешные крупномасштабные системы программного обеспечения Живые Системы. Так, в условиях конкурентного рынка, живая система безусловно победит спланированную. Она гораздо быстрее, дешевле и точнее выявит и решит серьезные проблемы. Если в основе вашего бизнеса лежит Спланированная Система, то он уязвим, так как вам не справиться с атаками Живой Системы.

Второе заявление состоит в том, что все вышесказанное также относится к организациям. Если ваша компания представляет собой Спланированную Систему она уже мертва. В то время как если ваша компания работает как Живая Система, она займет доминирующую позицию на рынке. Интересно то, что, когда две Живые Системы пересекаются, они не конфликтуют. Скорее, они специализируются в разных областях, а затем сливаются, чтобы образовать единую Живую Систему. Конкуренция и конфликт обычно работают на благо Живым Системам, даже если при этом страдают ее отдельные компоненты.

В размышлениях Питера присутствует неявное правило: все, что способствует жизни благо. Например, система более жизнеспособна, если снять ограничения на движение информации и свободу предпринимательства. Поэтому, сообщества по разработке открытого ПО (в частности ZeroMQ) являются благом. Патенты и прочие ограничения препятствуют благу (Хинченс посвятил много лет борьбе с патентным правом).

Для того, чтобы законы развития, заложенные в основание жизни, проявились в системе, система должна быть подобна жизни. Хинченс полагает, что, на уровне общества, наиболее близким к живой системе является кооперация частных производителей (которых он образно называет пекарями bakers).

Питер убежден в том, что цифровая революция несет благо, так как интернет предоставляет возможности для пекарей всего мира. Он полагает, что общества, построенные пекарями, будут более приятны для жизни.

Это позволяет нам ответить на вопрос о том, как исправить больные общества мира. Дайте пекарям свободу и возможности, чтобы они могли сформировать коммерческий средний класс и наладить собственное общество. Пекарям подарки не нужны: это только укрепляет попрошаек. Пекарям не нужно оружие: это укрепляет бандитов. Пекарям нужен доступ к рынкам и свобода торговли на них. В современном мире это означает дешевый и быстрый широкополосный доступ.

При этом бельгиец отмечает, что даже в Западной Европе, в настоящее время, пекари не имеют всей полноты власти.

Цифровая экономика

По мнению, Хинченса, в своих поступках, люди руководствуются экономическими мотивами.

Независимо от того, осознаем ли мы наличие морковки, она всегда присутствует в нашем подсознании. По сути, мы экономические животные. Вся наша жизнь это экономические расчеты. Как бы мы не обманывали себя, но за каждым действием и решением стоит экономический мотив. Мы инвестируем в проекты, потому что чувствуем, что они приведут нас к успеху, даже если на это уйдут годы. Мы конкурируем с другими, пытаясь найти ниши, в которых могут проявиться наши особые таланты.

Бельгиец критикует схему жизни, навязанную индустриальным обществом: потеха-учеба-работа-смерть (play-learn-work-die). Человек вкладывает 10-15 лет жизни в учебу, ради выгоды в далеком будущем. Возможно, когда он освоит профессию, окажется что она больше не актуальна или не нравится. Питер считает эту схему невыгодной и сравнивает с мошенничеством с предоплатой (advance-fee fraud).

В цифровой культуре появилась возможность перейти к коротким (3-5 лет) циклам: учеба-потеха-работа-наставничество (learn-play-work-teach). Преимущества такого подхода Питер испытал на себе.

Это почти не ощущается как работа. Это доставляет удовольствие, почти вызывает привыкание. Любопытно видеть, как моя профессиональная жизнь возвращается к детскому взгляду на мир.

Также Хинченс полагает, что более выгодно быть самозанятым подрядчиком, который присоединяется к узкоспециализированным группам, некоторые из которых могут быть небольшими компаниями, а большинство просто проектами. В Интернете размещены бесчисленные миллионы таких проектов неформальная экономика, несомненно, должна превосходить формальную экономику по крайней мере на порядок.

В индустриальном мире, экономика, по большому счету, сводится к денежным отношениям. Питер сравнивает сотрудника большой корпорации с зомби, ограниченным в возможностях удовлетворить потребности высокого уровня.

В экономике цифровой культуры повышается значение нематериальных отношений, которые сложно выразить в денежном эквиваленте. Хинченс отмечает, что, когда люди присоединяются в проекты с открытым исходным кодом, то, хотя они и не получают оплату за свою работу, они все-равно вступают в экономические отношения.

Если мы рассмотрим иерархию потребностей Маслоу, то увидим, что потребности высших ступеней зависят от отношений в группе. Наши индивидуальные экономические мотивы приводят нас к необходимости поддерживать группу. В цифровой культуре устанавливается динамическое равновесие (синтез) между альтруистическими и эгоистическими мотивами участников.

Ключом к пониманию Живых Систем является то, что они, в общем-то, и представляют собой экономику. Ни один компонент не находится в системе просто так. Однако выбор между эгоизмом и альтруизмом ложная дилемма. В основе Живой Системы лежит и то, и другое. Это базовая теория экономики: будучи эгоистами в специализации и торговле, мы создаем общее благополучие.

Цифровое правительство

Хинченс подчеркивает важность регуляции и правил в цифровой культуре. Правила (протоколы) формируют ДНК живой организации и должны максимально помогать ее развитию. В качестве примера Питер рассматривает процесс ZeroMQ C4.

В этом прообразе цифровой конституции, целью номер один является размер и жизнеспособность сообщества. Еще одно свидетельство того, что, для Питера, сообщество само по себе является благом.

В С4 предлагается стратегия Оптимистического Слияния когда патчи принимаются без тщательного цензурирования. Это правило важно для формирования живой организации с быстрыми циклами обратной связи (самообучения).

В основе отношений между людьми в живой организации сложный баланс альтруизма и эгоизма. Система уязвима к нечестным стратегиям поведения. В этом Питер также усматривает аналогии с реальной жизнью. Он посвятил отдельную книгу Psychopath Code разбору нечестных стратегий в личных отношениях.

Система нуждается в арбитрах и регуляторах, не вмешивающихся в естественное развитие системы.

Мы все могли бы быть намного богаче, счастливее и свободнее, если бы правительства сохраняли свою роль арбитра и регулятора и тратили меньше времени, пытаясь вмешиваться в работу рынков в интересах своих друзей.

Одно из важнейших отличий цифрового мира от индустриального, в том, что, если регулятор переступает черту, то сообщество вольно сделать форк и продолжить жизнедеятельность без него.

Цифровая свобода

Размышляя о причинах успешности живых систем, Питер Хинченс замечает, что их успех во многом базируется на феномене, который Джеймс Шуровьески назвал мудростью толпы. В определенных условиях группа предлагает лучшие решения, чем самые умные индивиды, входящие в эту группу.

Согласно Шуровьески, группа проявляет свойства коллективной мудрости, если в ней присутствует разнообразие мнений, независимость членов друг от друга, децентрализация и эффективные способы агрегировать мнения.

В свою очередь, Хинченс анализирует причины, которые порождают противоположный эффект глупость толпы и приходит к выводу, что глупость это результат техник социального давления, подавляющих независимое мышление и поведение. Секты, корпорации, политические партии используют оболванивание масс для сохранения власти и монополизации прибыли.

У Хинченса не вызывает сомнений то, что человеческую свободу, как и интеллект, необходимо рассматривать как синтез отношений индивидуального и коллективного.

Мои умозаключения стойкие. Мы выживаем благодаря присоединению к группам, следованию за другими и попыткам понять мир. Некоторые группы существуют за счет одомашнивания нас и низведения до уровня животных. Другие дарят нам свободу и позволяют стать сильнее, умнее и независимей.

Коллективная мудрость проявляется там, где созданы условия для проявления индивидуальной свободы. Хинченс рассуждает о правах, обеспечивающих свободу индивидуума в сообществе. Среди таких прав:

• право беспрепятственно входить и выходить из сообщества;
• право на свободное выражение идей;
• право на действие проводить эксперимент без согласования сверху;
• право на результат использование наработок сообщества в своих проектах;
• право на офлайн время для уединенного размышления;
• право на анонимность.

С другой стороны, с точки зрения индивида, перечисленные выше права позволяют ему достигать своих интересов, взаимодействуя с сообществом. Если мы посмотрим на человечество, как на глобальное сообщество, то придем к определению, которое венчает труды Питера Хинченса:

Свобода это возможность делать интересные вещи вместе с другими людьми

Источники

• Culture & Empire Digital Revolution
• Социальная архитектура
• The Cretan Method

Прочитал с интересом статью про Китай и его Интернет, она вызвала неоднозначное отношение. Потом прочитал комментарии пришел в кромешный ужас.

Сперва думал написать комментарий сам, но быстро понял, что текста получается слишком много. Поэтому сформулирую отдельный текст.

Господа, мы же инженеры. Почти ученые. Люди, привыкшие в рассуждениях опираться на логику и объективные критерии. Ну вот, например, скажите мне на милость ну какое универсальное определение понятия свобода выдержит эту очаровательную максиму никакой свободы врагам свободы? Это же чистая попытка присвоения понятия свободы себе. А оно не может принадлежать кому-либо.

И прежде, чем минусовать меня, прочитайте, пожалуйста, моё маленькое рассуждение на тему что такое свобода. Это эссе не претендует ни на новизну, ни на революционность. Оно призвано лишь немного понизить градус агрессии в социуме, который мне близок и дорог. И заставить людей думать. Прежде всего, о других людях.



Итак, у человека есть такая вещь, которую я бы назвал фундаментальное желание. Смысл в том, что человек хочет жить так, как он хочет. То есть, он хочет, чтобы окружающий мир (как и его, человека, место в этом мире) соответствовал его представлениям о том, каким этот мир должен быть. И это естественное универсальное желание любого разума. Оно создает основную мотивацию менять мир к лучшему.

Именно это желание формирует демократию. И диктатуру. И все вообще способы социального устройства. И это тоже более-менее очевидно, но интересно проследить, как именно это происходит.

Проведем, так сказать, мысленный эксперимент. Возьмем какого-нибудь человека, дадим ему сыворотку правды и зададим вопрос: как он хотел бы жить? Как выглядит его идеальный мир?

1. Если мы возьмем дикаря из неразвитого африканского племени, мы, скорее всего, увидим его, покрытого воинской славой и возглавляющего свое племя. Самые вкусные куски мяса и фрукты ему будут подносить обнаженные жрицы, и всё такое прочее. Нормальная такая будет картинка доминирующего примата. Остальные люди вокруг будут его рабами. Весь смысл их жизни он будет видеть в услужении ему.

2. Если возьмем средневекового крестьянина, он, скорее всего, будет видеть себя лордом. Окружающие всё еще служат лично ему, но он уже понимает, что его, лорда, благосостояние напрямую зависит от того, насколько высоко благосостояние его слуг. Если крестьяне богаты и сыты, то и лорду больше перепадет и золота, и заморских кушаний, и (да простят меня защитницы женщин) сочных румяных крестьянских девушек в наложницы (ну или как это должно называться в той культуре, из которой этот крестьянин произошел). Он в этой фантазии будет выше всех, но его челядь уже немножко живет и для себя.

3. Если мы возьмем какого-нибудь пламенного борца за что-нибудь, ярого активиста, мы увидим мир, в котором место есть уже не только ему, но и всем его приспешникам. Они там сильны, их воля учитывается превыше всего, остальные стоят на ранг ниже, конечно. И служат им, победившим. Эта фантазия совершенно естественна. Возьмем коммуниста-большевика из Российской Империи начала 20-го века увидим победивших коммунистов, от каждого по способностям, раскулаченных богачей, вот это вот всё (да простят меня историки за этот собирательный образ, я преднамеренно не заостряю внимание на деталях, мне куда важнее общий принцип). Возьмем ультрарадикальную феминистку, и в ее грёзах прочтем общество амазонок, где мужчины служат женщинам. В каждом случае здесь мы будем видеть значительную часть общества, доминирующую над всем остальным.

4. Возьмите ярого патриота какой-то страны в его сознании его Родина (вот именно только так, с Большой Буквы) доминирует над всем миром, может показать кузькину мать всем остальным, или же его Дядя Сэм сурово грозит всем пальцем (я тут не про Россию и не про США, конечно, вернее, не только про них. Но эти метафоры на русском языке прямо-таки напрашиваются). Одна страна (особенно, если численность ее населения такая, как в Китае) это уже очень большое количество людей, заметная часть всего человечества.

5. Интересно было бы провести этот тест над кем-нибудь из гуманитариев эпохи Возрождения (гуманитарии это в широком смысле, это люди, которые думают о других людях и их судьбе профессионально) то есть, людей, видевших смысл своей жизни в создании предметов искусства для всего Человечества. Тех, кто задумывались о том, как сделать более уютной, комфортной и здоровой жизнь всех людей на Земле. Хотя полагаю, что, в отличие от большинства перечисленных выше, эти товарищи, как раз, своих истинных желаний ничуть не стеснялись и выражали их при каждом удобном случае. Так что эксперимент над ними можно, в каком-то смысле, считать давно и успешно проведенным.

Думаю, достаточно примеров.

Обращу ваше внимание на общий принцип. В каждой из предложенных моделей есть некая группа людей, в которую входит основной персонаж и, возможно, ряд его соратников. В 1 это будет очень маленькая группа только он сам, его любимые женщины и дети. Семья. В 2 туда немного попадает знать близкие вассалы и их слуги. Воля распространяется уже на кого-то, кто не имеет прямого родственного/любовного отношения. В 3 мы видим классовую победу то есть, мы берем группу людей, согласную с идеологией (или подходящую по происхождению). В 4 мы получаем территориально-культурную победу одного государства. И только в 5 мы имеем надежду наблюдать (если повезет) победу всего человечества.

А теперь совершу финт, в который предлагаю вам поверить. В каждом обществе присутствуют граждане всех пяти представленных сортов. И, предполагая, что нет жесткой корреляции между мировоззрением и, скажем, благосостоянием, мысленно создадим общество из разных людей всех типов и дадим им активно развиваться. Это был бы очень интересный эксперимент. Я даже сейчас мысленно уже пытаюсь придумать мат. модель этого, чтобы провести его на компьютере. Жаль, данных маловато

Но самое интересное произойдет, когда одному из участников эксперимента предоставят право выбора власти.

1 будет рваться к власти всеми силами, потому что он знает: единственный способ быть счастливым это владеть всем.

2 будет стремиться или на трон, или, хотя бы, к его подножию. Целуя ноги господину, тоже можно неплохо существовать.

3 будет видеть общество устроенным сложнее, он станет помогать власти бороться со своими идеологическими врагами. А во власть продвигать не только себя, а еще и соратников по борьбе. Кстати, семья в их число может даже и не войти

4 всё равно, кто будет у власти. Он возьмет в руки оружие, чтобы расширить границы страны как можно сильнее. Власть, не стремящуюся к геополитическому доминированию, сей персонаж будет считать предательской, слабой. Любая другая его устроит.

А вот представить себе у власти 5 трудная для меня задача. Разве что, Махатма Ганди, да и то с оговорками Таких людей очень мало, каждый из них стремится делать свое дело, каждый точно знает, что лезть в борьбу за власть дело неблагодарное и грязное (по крайней мере, до тех пор, пока во власть активно лезут первые четыре категории). Увы. Я лично знаю явно большее число людей, претендующих на принадлежность этой группе, чем наблюдаю их среди лидеров известных мне государств.

И вообще, приведенные типы рассортированы в порядке убывания эффективности. Для 1, например, абсолютная власть практически необходимое условие выживания, он самый мотивированный. А 4 к власти рваться почти не станет. Ему важнее березки у реки Ну, или пальмы у моря.

И вы сами понимаете, что уровень социальной культуры или, если хотите, гуманности, напротив, растет по порядку предложенной мной нумерации. Потому что именно в этом порядке растет количество людей, которые не страдают от возможной власти данного индивида.



А теперь наконец про свободу. Каждый человек видит понятие свободы по-своему. 1 свободен только на троне, 2 подле трона, 3 победив в классовой войне, и так далее. Каждый на вопрос свободен ли ты? сопоставит свою фантазию с реальностью и проведет простую оценку соответствия.

Отсюда, кстати, например, философская дихотомия о рабе и тиране это же один и тот же человек! Тиран это по определению раб, получивший власть. Потому что получивший власть царедворец будет стремиться творить себе царедворцев, а вовсе не рабов.

А теперь, господа, писавшие никакой свободы врагам свободы, задайте себе вопрос: а что вы, собственно, имели ввиду?

По-настоящему свободное общество получится только из таких людей, которые ценят свободу других. Таких, которые не станут творить рабов, даже из своих оппонентов. И для реализации такого общества существует простой принцип, в котором, увы, большинство россиян разочаровались, так его и не вкусив. Верховенство универсального закона над личностью.

Только система универсальных правил, принятая обществом и изменяемая не иначе, как волей большинства, может создать хотя бы относительную свободу для всех. Вернее, она может создать такой уровень свободы для каждого, который не затронет свободу других. Это неустойчивое равновесие, которое должно поддерживаться всем обществом в целом. Иначе оно развалится. Привычка каждого человека участвовать в поддержке этого равновесия естественная эволюция желания гражданина обрести власть и гарантирует ту самую мифическую демократию, в которую нынче стало немодно верить. Самые успешные победители в гражданском обществе не должны допускать даже его заваливания в их сторону (например, приснопамятный Билл Гейтс, став сказочно богатым, изрядное количество своего благосостояния отдает на поддержку тех, кому посчастливилось меньше, причем делает это строго добровольно).

Да, за свободу надо платить. И плата, прежде всего, духовная. Например, личностям 1 и 2 надо отказаться от планов на трон. Потому что нет трона. Не должно его быть. Закон не может выдать трон каждому, только ночной горшок.

Давайте я предложу определение.

Свобода это возможность человека удовлетворять свои желания таким способом, чтобы не ущемлять свободы других людей.

Определение хитрое, рекурсивное. Это сделано специально, чтобы всякий человек, стремящийся его применить, сперва подумал о других и их представлении о свободе. Граждане из категории 1 точно не поймут

И теперь чуть-чуть про Китай, о котором была статья. И про его Интернет.

К сожалению, людей типа 1 и 2 всегда больше, чем всех остальных. И каждый из них хочет получить единоличную власть, создать себе трон и воссесть на него. Остальное общество для таких людей просто детали ландшафта. И именно поэтому единственный способ защитить людей внизу от тирании и монархии это не допускать единоличной власти. Никогда. И никому.

Этот принцип универсальный. Если клуб то только голосование за председателя, а лучше совет председателей. Если компания то совет директоров (я в одной такой работаю, ей недавно исполнилось 50 лет, в течение которых она является неизменным лидером в отрасли). Если государство то парламент.

А если это компьютерная сеть, то все ноды а ней должны по возможности быть максимально равноправны. Иначе один человек типа 1 или 2, захватив власть на сервере, мигом создаст свою тиранию и отберет свободу у всех. Даже существующий сегодня Интернет не вполне соответствует этому простому критерию. А уж WeChat и говорить не о чем. Равно, кстати, как Facebook, VK или, скажем, всеми любимый здесь Telegram.

Так что автор оригинальной статьи, на мой взгляд, имеет моральное право защищать все, что ему угодно, комфорт в Китае, благосостояние, отсутствие инфляции, безопасность и общественный покой, или что угодно еще, в чем он, несомненно, разбирается лучше, чем я.

Единственное, где мое мнение радикально расходится с его точкой зрения, это то, что сеть, основанная на одном-единственном безальтернативном проприетарном приложении, не может быть свободной по определению. Это следует из вполне объективных принципов, которые я попытался проиллюстрировать выше по тексту, и, на мой взгляд, не подлежит сомнениям.

А товарищи, кричащие никакой свободы врагам свободы, должны, как мне видится, добавлять дисклеймер как мы её видим для себя. Потому что всевозможные события, происходившие по всему миру в последние несколько месяцев, слишком явно и выпукло продемонстрировали, к чему приводит подобная логика. И, мне кажется, человечество уже наелось этого досыта.

Вы просто не знаете зачем нужны языки с динамической типизацией

Пока некоторые незрелые личности бомбят от языков с динамической типизацией, хотелось бы сказать и показать, что многие разработчики просто не понимают необыкновенной свободы этих языков.

Я, конечно же, я верю в статическую типизацию. Я убежден что она захватит (и уже захватывает) мир. Люди, бросавшие мне в лицо: "нам не нужны все эти ваши типы" с таким же фанатизмом рукоплескали добавлению различных типов в их любимые языки с динамической типизацией (классы в JavaScript, аннотации типов вместе с mypy в python). Мне не нужны извинения за их недальновидность и невежество. Они вели себя радикально лет 10-15 назад и проиграли. То, во что превратилась экосистема их любимых языков это лучшее наказание, а их поведение обязательно должно быть наказано. Пока питонисты решают на каком питоне писать: 2.7, 3.8 или подождать 4-ку по сути теперь есть три разных питона. JavaScript-еров справедливо ненавидят подростки освоившие статически типизированный TypeScript точно с таким же пренебрежением JavaScript'еры смотрели на корпоративных программистов на Java в свое время.

Однако, в языках со статической типизацией существует серьезная проблема. Проблема не в том, что типы надо указывать и соблюдать. Настоящая проблема: отсутствие свободы и принуждение к весьма посредственному дизайну языка. Давайте я приведу несколько примеров.

Диктатура

Java сопротивлялась добавлению "синтаксического сахара" около 10-ти лет (условно где-то 2002-2012). Наконец-то в нее добавляют все то, что должно быть в хорошем языке программирования даже лень приводить полный перечень, потому что это будут буквально все фичи нормальных языков. Это не было каким-то вынужденным 10-ти летним простоем в дизайне языка, во время которого переписывали компилятор или решали другие объективные проблемы развития. Просто Sun и Oracle предпочитали нанимать юристов, а не разработчиков. Да, они за это поплатились туда им и дорога, но это не отменяет того факта, что множество программистов было вынуждено писать на убогом языке по милости каких-то мутных управленцев с сомнительной экспертизой.

В C# только что добавили тип данных запись (record type), это заняло всего лишь 9 лет отсчитывая от релиза другого языка F# 2.0 (2010), в котором уже была очевидна полезность этих типов. Оба языка разрабатывались под одной и той же крышей Microsoft трудно предположить, что в команде C# не заметили возможностей F#. Просто они решили не торопиться. Возможно года через 3-4 мы получим именованные объединения (tagged union или discriminated union) в C#. Почему так долго? А нет никаких причин просто дизайнерам языка так захотелось.

Программисты на Scala надменно ухмыляются у них-то нет этих проблем. Нет проблем, как и нет нормального перечисляемого типа (enum). 14 лет выходили новые релизы этого языка начиная с 2006 года (релиз 2.0) ломая обратную совместимость компилятора на минорных релизах, но во всем этом бардаке не нашлось места перечисляемым типам. Есть enumeratum, но в Dotty одна из новых фич языка это enum, прямо новое ключевое слово. Существующие до сих пор костыли никуда не годятся настолько, что требуется новое ключевое слово. Если бы только мы не должны были ждать Dotty 3+ лет. Хотя, это ничто по сравнению с 14 годами без enum'ов.

Мой посыл, я думаю, понятен: когда вы пишите на языках со статической типизацией вы отдаете свою профессиональную жизнь на милость диктатуре. Диктатуре Гослинга, Хейлсберга, Одерского, Бреслава. От их настроения в день принятия решения будет зависеть, получите ли вы какую-то фичу в этом году или лет через 10. В языках с динамической типизацией это не так в них больше свободы, если тебе чего-то не хватает создай это сам и для этого есть все удобства и инструменты. Конечно же будет меньше безопасности. Но ведь не все люди готовы жертвовать свободой ради безопасности.

А что народ?

Раз уж я сравнил главных дизайнеров языков с диктаторами, теперь придется доводить аналогию до конца. Программисты предпочитающие конкретный язык со статической типизацией это народ. Учитывая, что народ многочислинен и подразумевается, что умён, как так получается, что диктатура настолько успешна?

Случалось ли вам встречать Java-программиста эмоционально утверждающего, что "синтаксический сахар" не нужен, более того он вреден? "Не надо нам как в C# это недоязык от мелкомягких". Целые орды высококлассных специалистов объясняющие в книгах и на ресурсах вроде Stackoverflow, как текущее положение абсолютно прекрасно и исчерпывающе достаточно.

Видели ли вы когда-либо в книге уровня "Философия Java" (Брюса Эккеля) раздел хотя бы на пару страниц, в котором обсуждались бы возможные улучшения в языке? Хотя бы одним глазком посмотреть: как может быть или (не дай Бог) как должно быть. Были ли лямбда-функции такой уж инновационной концепцией, что сложно было предположить как это могло бы выглядеть в Java? Только диктатор может предлагать, остальные только соглашаются и доказывают друг другу насколько хороши все принятые решения.

Особенность работы программиста в том, что он создает нечто гибкое, что можно дополнять, масштабировать, применять в различных сценариях, крутить и вертеть как захочется. Software от слова soft мягкий, гибкий. Однако вся гибкость исчезает, как только программисты начинают говорить о языках программирования со статической типизацией. Любая новая возможность воспринимается как "противоречащая идеологии языка" или, в крайнем случае, "излишне сложная и избыточная".

Программисты на статически типизируемых языках все время ждут, когда им привезут фич в их язык. Они никогда не добавляют их самостоятельно, это не совсем возможно. И все что остается годами ждать, производя очевидно глупый многословный код и надеяться на милость диктатора.

Никогда вы не увидите такого поведения толпы в сообществах, пишущих на динамически типизируемых языках.

Свобода

Свобода динамически типизированных языков очевидна на примере JavaScript. Этим людям дали скобки () {} и точку . и на этом они построили такое, что в какой-то момент времени JavaScript считался функциональным языком программирования (при живом-то Haskell). Там программисты создали себе все: от классов до прототипов.

Очевидно, что дизайн решений в JavaScript оставляет желать лучшего и едва ли этот опыт можно назвать успешным, но хотя бы у программистов была свобода. Это другой менталитет. Здесь нет авторитетов и диктаторов. Если чего-то не хватает, то это можно разработать. Никто не будет сидеть сложа руки 14 лет, пока Одерский прдпочитает заниматься алгебраическими типами данных вместо простых перечисляемых типов. Никто не будет ждать, когда команда C# наиграется с переписыванием компилятора и интеграцией его в свою посредственную IDE и наконец-то обратит внимание на то, что языку нужны современные фичи.

Меня же на все эти мысли натолкнул мой опыт с python. Мне понадобился новый тип именованное объединение (tagged union или discriminated union), который проверял бы типы своих кейсов во время исполнения кода. Зачем понадобился я, возможно, расскажу в будущей статье. Я вспомнил, что класс данных (record type) добавлен в стандартную библиотеку питона через декоратор @dataclass это не дополнительная возможность языка, и не ключевое слово, класс данных реализован на стандартных возможностях питона в виде библиотеки. Без особых проблем я смог реализовать @tagged_union. Вся реализация занимает 120 строк кода и один вечер. Код на КДПВ как раз использует мой микромодуль.

Со мной можно пообщаться в неформальной обстановке в чате который вдохновил меня на эту статью.